За окном удивительно темно и Купол переливается серебром и смесью черно-синего. Там, за куполом, высокое и такое далекое небо. Там, за куполом, все иначе. Там, за куполом - грязный воздух с запахом свободы и пыль под ногами. Там, за куполом - весь мир.
Прислонившись к холодному стеклу окна, он смотрит на переливающийся Купол. В пальцах дымится сигарета, резкий запах щекочет ноздри и ест глаза. В стекле - отражение его собственных зрачков и блик лампочки под потолком. В стекле - серые стены и коричневый пол. В стекле - спящая на диване Кошка.
Мир словно разделен на две составляющие. А он стоит ровно посередине - одной ногой еще тут, в анфиладе комнат, в тишине и напускной стерильности; другой - уже там, за куполом, на дороге в никуда, на полпути к чему-то еще более иллюзорному, чем та жизнь, которой он живет сейчас.
Слишком эмоциональный, слишком открытый, слишком навязчивый. Он - Мальчик-Слишком. Сломанная деталь в механизме. Слишком свободный и слишком замкнутый. Самозабвенно склонный к самоуничтожению, дурацкому самопожертвованию - не ясно, ради кого и зачем. Работа? Заслонять собой того, кто для тебя ничего не значит? Воспитание, введенное в кровь генами и "вековой памятью"? Или что-то большее? Работа?.. Ранения, получаемые одно за другим?.. "Я - щит", да?
Он смотрел на темный сейчас Купол, подсвеченный яркими огнями Остилидада и думал ни о чем. Ссыпался с тлеющей сигареты пепел, но он не замечал этого. Подоконник под пальцами был холодным и гладким. Прохлада стекла между ним и городом - еще одним слоем брони, защищающим квартиру... Дом. То, что он называл домом.
"Поедем домой, Деррик."
Он никогда не думал, что замкнет весь свой мир на одном единственном человеке. Он никогда не подозревал, что прикосновения - это норма. Что прямой взгляд не означает, что что-то не в порядке. Он никогда не знал, что рука, держащая клинок и не знающая пощады, может быть такой осторожной.
Он ощущал себя тонкой хрупкой оболочкой - чего-нибудь вроде силикона или тонкой фибры - наполненной крошеными костями. Болезненно беззащитным и ломким. Он представлял себя мячиком, который одним движением можно смять в ладони до хруста. Иногда ему казалось, что - сдави сильнее, и какой-нибудь осколок прорвет тонкую кожицу. И из трещины посыплется эта труха, в общем-то не имеющая веса, но неприятно сухая и колючая.
Ему казалось, что защитная стойка, которую он принимал каждый раз - хлипкая и ничем не поможет ему. Он - не часть этой системы. Но система хочет, чтобы он был ею. Ощущения жизни в муравейнике приводили его в состояние, близкое к панике. Он ненавидел, позволяя себе это чувство чаще, чем любовь и иногда не понимая, что из этого ярче - его любовь или его ненависть.
И каждый раз, когда он уже был в полушаге - уйти и ничего за собой не оставить - его возвращали на место. Мягко, властно, плавно и ненавязчиво. Так, будто он сам этого хотел. А он хотел. Завязав свою жизнь, доверив в чужие руки - вместе с дыханием, стуком сердца и всем своим телом, механизмом из мышц, связок и костей.
Любовь - это почти всегда больно. Но теперь он понял, что любовь, это еще и опасно. И рука, в один миг лежащая спокойно на плече, может в следующий свернуть шею. Само это осознание, и разбираемый на детали лучевик в этих руках, и слова, сопровождавшие это зрелище...
Его больше напрягала мысль о том, что за ним наблюдают почти двадцать четыре часа в сутки.
Раньше ракушкой был он сам, его собственные маски и щиты. Потом к ним добавились обнимающие руки, замкнутые кольцом на его спине. Потом - дом, стены квартиры, комната. Он обрастал этой защитой постепенно и незаметно для самого себя, как матрешка, искусственно получая слой брони за слоем. Но все это - было не тем, что он искал.
Если бы он мог, он стал бы частью. И когда это произошло, он бы успокоился. Он был бы уверен, что с ним ничего не случится. Потому что умереть с тем, кого любишь так сильно - было лучшим концом всей жизни. Никогда он не ощущал себя в такой безопасности, как в тот момент, когда Деррик был рядом. Потому что все, что он вложил для себя в понимание "жизни" - был человек, слишком преданный своей работе. Настолько, что был склонен к самоуничтожению - как и он сам.
"Мне нет замены".
Он вздохнул, переведя взгляд на сигарету в пальцах, стряхнул пепел, затянувшись в последний раз и выдыхая облако дыма на стекло. Потушив окурок в пепельнице, прикрыл глаза, облизывая липкие и почти сухие губы.
Двери здесь всегда открывались до странного бесшумно. Ему иногда хотелось подвесить к ним колокольчики. Шаги по корридору. Шум упавшей на пол сумки.
Последние три секунды с закрытыми глазами. Он считал их мысленно, медленно выдыхая на собственный счет. Пока не зазвучал в комнате голос.
- Дэрил?
Подоконник под пальцами был все таким же холодным, стекло - бронированным. Купол мерцал холодными звездами, но все это было уже настолько далеко от него, что едва ли могло взволновать.
Он развернулся, опираясь руками о подоконник и улыбнулся своей обычной задумчивой улыбкой.
- Ты опоздал на двадцать минут. Ужин уже остыл.
Его мир был намного ближе и намного комфортней зыбкой свободы.
@темы:
Специально для,
Остилидад,
Игры персонажи модусы,
Корябалки