Bones heal. Pride stays.

Семейка, блядь.
Поставил воду себе макарон сварить. Забыл. Что поставил.
Они сняли - нет бы прийти, сказать - закипело. Сняли. И через сорок минут сообщили, что сняли. Ладно, полбеды. Я еще двадцать минут ждал, чтоб она снова закипела. Мелочи.
Засыпал макароны. Посолил.
Так нет бы, не лезьте, сволочи, в чужую кастрюлю со своей сраной помощью.
Насыпаю в тарелку. Пробую. А есть это НЕЛЬЗЯ.
Цуко, сначала я посолил. Потом дед. Потом баба. А потом еще раз. Потому что забыла, что солила до этого раз. После деда.
Убиться, блядь, веником.

Застрелитесь, блядь, все. Нахрен.

Сижу. Голодный. Жрать нечего.
Одна красная икра и задолбавшая вареная картошка с жареными яйцами. Потому что остаток макарон я сварил, а они его ПОСОЛИЛИ, бля, от души.
Все в унитаз, к чертям, под бабкины вопли вывалил.
Им дают три сотни на неделю на еду, а в холодильнике нечего жрать

Бля.
Пойду повешусь со злости.