И снова крошечная кухня, снова табуретка в торце стола, на выходе в коридор, совсем рядом с открытыми сейчас дверями. Снова джезва на газовой плите, и едкий, горький запах кофе. И снова среда, и новый бумажный пакет с двумя бутылками виски. Снова приоткрытое, без занавесок окно, за которым высились здания и мерцал вечерними сумерками купол.
Дэрил не любил вкус алкоголя - холодный на губах, и жгучим шариком прокатывающийся по горлу. Он не любил, он пил очень редко и никогда один. Он почти год пил с одним и тем же человеком. Каждый раз, садясь за стол в кухне собственной квартиры: слева от него - Тор, справа возле руки чашка кофе, напротив - стакан янтарной жидкости; он думал, какого черта он это делает и почему выдавить в это время из него хоть несколько слов - невероятно тяжело.
Каждый человек, не являющийся его заказчиком, отторгался мгновенно. Его социофобия выросла за последнее время до таких нездоровых пределов, что он едва ли мог заговорить с продавцом в магазине. Первое время его это злило, потом перестало вызывать вообще какие-либо эмоции.
С Тором было - как будто идти по минному полю. Все те несколько часов, пока они просиживали за этим столом, за невнятными разговорами и за постоянно наполняемыми Даргезом стаканами, Дэрил, как ненормальный, следил за Тором - за мимикой, жестами, взглядом, едва ли не за ритмом дыхания. Это ощущалось, будто сидеть на электрическом стуле. Он никогда не мог угадать, что сделает Даргез в следующий момент. Страх от этого неведения стал для него наркотиком. А когда эти "посиделки" - сначала редкие и непродолжительные ("- Промою-как я Блэкберну мозги сегодня", - думал Тор." - так Дэрил для себя ассоциировал эти редкие появления Даргеза в его квартире) стали более частыми, последнее время почти на всю ночь - пока Дэрил не начинал выключаться прямо за столом, его наркотиком стал сам этот человек, удивительный и почти такой же дикий. Его наркотиком стал человек, подозревавший в чашке кофе отраву, противоядие к которой Дэрил, по его мнению, выпивал заранее.
Они иногда пили молча, едва ли пересекаясь взглядами. Если говорили - Тор больше спрашивал, а Дэрил только отвечал, чувствуя себя не вправе задавать какие-либо вопросы.
Вот так было и сейчас, только не было кофе. И не было сигареты, дымящейся в пепельнице. На столе были привычных две бутылки, два стакана, но только в одном был виски. Обмен отрывистыми фразами, Дэрил постепенно расслаблялся, отпуская скованные нервной судорогой мышцы.
- Ты не восстановил рисунок движения до конца. Я вижу.
Голос Тора приводил его в медитативный транс - его нельзя было сравнить ни с чем, что он слышал до этого. И каждый раз интонации и модуляции очаровывали его, как змею звуки дудки факира. И только один он знал, что определенные нотки никогда не приводят ни к чему хорошему. А чаще всего разговор... "плохой" разговор начинался именно с этого тона. С Усталости.
Дэрил никогда не понимал, почему Тор возится с ним, почему терпит ежемесячные нервные срывы, почему приезжает сюда раз за разом, все чаще. Почему привозит спиртное. Почему тратит на все это время. Он находил для себя банальнейшее оправдание - нужен собутыльник. Но почему Тор ходит за этим к телохранителю, которого до конца нельзя назвать принадлежащим Касте - он никогда не понимал, и вряд ли хотел понимать.
Почему волнуется за него? Или это не волнение?
Он отвечал на вопросы автоматически, едва ли задумываясь о каком-то скрытом их смысле, или о том, чтобы его слова звучали отчетливо и внятно.
Он еще не знал, что этот конкретный разговор, начатый над початым стаканом виски, с лежащей на столе так и не закуренной сигаретой, будет самым "плохим" и самым хорошим в его жизни.