А под столом лежит сумка.
И руки чешутся ее расстегнуть и достать Асмэ.
Такое, странное нетерпение. Как в первый день его приезда.
Я вчера весь вечер с ним провозился. Отвык от него, от тяжести, от того, какой он на ощупь. Да вообще от того - какой он.
Я месяц почти не поднимал головы от швейной машины.
Он сидел на своем стуле совсем рядом, по правую от меня руку. А я только пробегал по нему вскользь взглядом, мысленно извинялся и думал "позже, завтра". Изо дня в день.
А вчера стоял с пылесосом и пялился на него, сидящего на стуле.
На то, что у него сейчас ресницы белые, на то, что он очень грустный и одинокий. Как замерзший и очень усталый человек. На его руки в манжетах рубашки. Он действительно производит впечатление тоскующего.
Странно.
У него нет истории, или он молчит о ней. Я не знаю.
Я могу легко рассказать о Лави, но кто такой Асмэ - я все еще теряюсь в догадках.
Я знаю его характер, я уже знаю, что он не изменится в зависимости от того, как я трону краской его лицо.
Но кто он - я не знаю.
Он всегда был разным. Романтичным. Сорванцом. Подростком. Взрослым. Мудрым. Ехидным.
Я делал его таким.
"Всегда" - это только год. Но он - 1/3 от человека. И если умножить его возраст на три... И если учесть, что у нас с ним одинаково нет времени, и одинаково много этого времени, быстрого, стремительно убегающего сквозь пальцы. И мы с ним одинаково спешим жить...
И сейчас он - бело-фисташковый, не холодный, но нежный и задумчивый.
Он похож на дуновение легкого летнего ветра с запахом ментола.
Пожалуй, он никогда, как сейчас, не был внешне близок к тому, как я ощущаю его внутренним зрением.
Он ощущается именно так. Или почти так.
Только новый, трезвый взгляд дал мне это понять. Спустя месяц, или даже чуть больше, после того, как я дал ему новое лицо.
Не любить его нельзя.
Был момент, когда я сомневался в смысле сделанного действия. Пытался расценить, стоило ли оно всего, или нет - времени, нервов, денег.
Но сейчас я не сомневаюсь.
Он очень многое для меня значит. Для меня, как человека, добившегося чего-то своими руками и с чужой помощью. Для меня, как человека, который никогда не был уверен в людях и в их бескорыстности. Для меня, как человека, всегда верящего в то, что рано или поздно его предадут.
Он очень ценен.
Я испытываю к Асмэ не любовь, которую питают к неодушевленным предметам.
Я испытываю к нему нежность, как к тому, что я сотворил собственной рукой.
Наверное, в этом и состоит магия этих кукол.
В возможности вдохнуть в них жизнь. Просто верой. Просто чувствами.